Она закончила письмо, надписала адрес, набросила пальто, минуту постояла, прислушиваясь к вою ветра и шуму дождя, и, несмотря на непогоду, все же выбежала из дому. Если она отправит письмо до полуночи, Карн Карсон получит его через два дня. А если нет, то из-за выходных будет волноваться лишних три дня.

По дороге домой, шатаясь под порывами ветра, Марта думала, что совершила решающий шаг, который изменит ее судьбу. Разум подсказывал ей, что она выдает желаемое за действительное, но в глубине души, может быть от отчаяния, она была уверена, что получит ответ, который ее устроит.

Утром девушка столкнулась с очередной проблемой. Уволили ее или нет? Она принесла завтрак в комнату матери, увидела ее тревожный взгляд и поняла, что должна идти в типографию и, если понадобится, решительно бороться за себя.

Но она опоздала. Когда она вошла, Уинтроп посмотрел сначала на часы, потом на нее и поднял брови.

Марта взглянула на Табиту. Той явно не терпелось с ней поговорить. Или она пыталась удержаться от смеха? Если только Уинтроп в очередной раз уйдет пить кофе, она выяснит, что произошло.

Все утро дул ветер и шел дождь. Но Уинтроп не принес с собой завтрак. Он ушел вслед за Табитой. После этого Табита мгновенно вернулась:

— Марта, произошла замечательная вещь. После нее хочется верить в торжество добра. После того как ты ушла вчера вечером, Уинди вышел. Заглянул мистер Макгуайр, спросил о тебе и об отчетах, и я ему все рассказала. Еще я ему сказала, что бумаги, возможно, сдуло ветром, когда Уинди открыл дверь в очередной раз.

Макгуайр направился к картотеке. Тут вошел Уинди, широко распахнул двери, и в результате бумаги от ветра разлетелись по всей типографии. А остальные бумаги разлетелись от рева Макгуайра.

И прямо по пятам за Уинди прибежал тот самый писатель. Он принес страницы из отчета! Оказывается, Уинди положил их в его сверток! Уинди попытался свалить все на тебя, но писатель на это не клюнул. Он прямо сказал, кто во всем виноват.

Марта застонала.

— А я-то думала, ты обрадуешься, — пожаловалась Табита.

— Я вообще-то рада, но Уинди никогда мне этого не простит. Его унизили в присутствии Макгуайра. Себя-то он винить не станет. Теперь придется уволиться одному из нас. Машинисток везде полно, а техника найти трудно.

— Боюсь, ты кое в чем права, — согласилась Табита.

Два дня бушевала гроза, и два дня всем казалось, что она собирается разразиться внутри типографии. Даже Табита сказала, что в любой момент в нее явно может ударить молния.

Марта получила чек в полдень в субботу, а вместе с ним подробный список своих опечаток за неделю. Внизу было написано: «Вам придется работать получше».

Марта осторожно погладила чек. Может быть, она получит такой же только еще один раз. А затем она поняла, как это несправедливо. Она увидела в окно автобус с лыжниками, который ехал на зимний стадион, и расстроилась еще больше. Ей оставалось лишь смириться.

Она окончательно встревожилась, когда вернулась домой. В квартире было сыро и холодно, и она поняла, что мать, пока ее не было дома, выключила отопление, чтобы сэкономить хоть немного денег.

— Газ дешевле, чем счета от врача, мам, — мягко побранила ее Марта. Затем сердито добавила: — Мы выберемся из этого климата, даже если мне придется идти пешком и нести тебя на спине.

— У тебя ничего не получится, — мрачно ответила миссис Хогарт. — Я выше тебя ростом. Мои ноги будут волочиться по земле.

Смех, как обычно, развеял их печальное настроение, но в нем звучали нотки отчаяния, и трудно было сказать, кто из них больше расстроился.

Видя свою мать между жизнью и смертью, Марта приходила в отчаяние, но теперь, через две недели, когда напряжение спало, ее начала охватывать безнадежность, которую, как ей казалось, преодолеть будет невозможно.

Она окинула внимательным взглядом маленькую квартиру, раздумывая, что можно продать, а что взять с собой и хватит ли ей денег на билет для себя и матери.

— Ты идешь за покупками? — спросила миссис Хогарт. — У нас почти ничего нет. Я составила для тебя список.

Марта принялась внимательно его изучать. Надо вписать побольше продуктов, решила она и вспомнила про свой чек. Может быть, получить по нему деньги и купить все, что надо? Потом девушка подумала о своем письме. Карн Карсон наверняка его уже получил.

Стоял ясный полдень, но Карн Карсон об этом не думал. Он въехал во двор своего ранчо, выскочил из машины, минутку постоял, разминая руки, и пошел на кухню.

Старожил складывал осколки фаянсовой посуды в корзину для персиков.

— И тяжелая же рука у той экономки, — задумчиво сказал он.

Карн кивнул, прижав руку к груди. Печенье, которое испекла бывшая кухарка, лежало там, подобно камням.

— Кофе горячий, — заметил Старожил.

Карн подошел к плите, налил себе чашку и уставился в нее. Ему пришло в голову, что только злой гений сумел бы превратить кофе высшего сорта в такую бурду. Но надо же было чем-то запить эти каменные печенья.

— Сынок, — Старожил налил себе кофе и сел за стол, беспорядочно заставленный посудой, — если мы не найдем хорошую кухарку, и поскорее, придется тебе жениться на мисс Имолин.

Карн содрогнулся то ли от этой мысли, то ли от кофе. Старожил так и не понял.

— Она не умеет готовить, — пробормотал он.

— Не умеет, но она не выставит хорошую кухарку, когда ты на ней женишься.

Карн поднял взгляд. Его темно-синие глаза приняли задумчивое выражение. За последние полтора года они наняли трех хороших экономок. Все они уволились, буквально улетучились по непонятным причинам.

Он покачал головой:

— Не понимаю. Зачем Имолин понадобилось бы вредить нашему домашнему хозяйству и нашим желудкам?

— А сколько времени вы помолвлены?

Карн принял задумчивый вид. Он не помнил, когда именно состоялась помолвка, но, кажется, еще в средней школе. Потом он поступил в университет, отправился служить в армию, после чего вернулся к учебе и получил диплом. Когда умер отец, Карну пришлось заняться делами ранчо. Но двум женщинам было не ужиться под одной крышей. Его мать, хотя и обладала мягким характером, твердо придерживалась этого мнения. А у него были деньги, но не было времени, чтобы построить еще один дом.

— А что, — пришло в голову Старожилу, — если мы кого-нибудь найдем, пока она в Палм-Спрингсе, и сумеем уломать подольше у нас поработать.

— Как? — с горечью спросил Карн. — С тех пор как умерла мама, прошло полтора года, и тогда же я поместил объявление в газету.

— Может, в том-то и дело, тот, кто ищет работу, становится подозрительным. Ну, вдруг кто-нибудь вконец отчается. Кстати, к нам пришла почта, и я ее забрал.

Карн просмотрел письма. Почти все они были деловыми. Один конверт, присланный авиапочтой, показался ему многообещающим.